Сорок девятая ночь

Когда же настала сорок девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка до тех пор пила и поила Шарр-Кана, пока его разумение не исчезло от вина и от опьянения любовью к ней, а потом она сказала невольнице: "Марджана, подай нам какиенибудь музыкальные инстру-менты". И невольница отвечала: "Слушаю и повинуюсь!" -, скрывшись на мгновение, принесла дамасскую лютню, персидскую арфу, татарскую флейту и египетский канун [101]. И девушка взяла лютню, настроила ее и, натяну шли струны, запела под псе нежным голосом, мягче ветерка и слаще вод Таснима [102], идущим от здравого сердца, и произнесла такие стихи: "Аллах да простит очам твоим! Сколько пролили Они крови любящих и сколько метнули стрел! Я чту тех возлюбленных, что злы были с любящим, -етно жалеть его и быть сострадательным. Да будет здоров глаз тех, кто ночь по тебе не спал, И счастливо сердце тех, кто страстью к тебе пленен! Судил ты убить меня -ведь ты повелитель мой, -И жизнью я выкуплю судью и властителям. И потом каждая из невольниц поднялась со своим инструментом и стала говорить под него стихи на языке румов. И Шарр-Кан возликовал. А после этого девушка, их госпожа, тоже запела и спросила его: "О мусульманин, разве ты понял, что я говорю?" --Кан ответил: "Нет, по я пришел в восторг лишь из-красоты твоих пальцев", а девушка засмеялась и сказа-: "Если я спою тебе по-бски, что ты станешь делать?" -"Я не буду владеть моим умом!" -воскликнул Шарр-Кан, и она взяла лютню и, изменив напев, произнесла: "Вкусить разлуку так горько, И будет ли тут терпенье? Представилось мне три горя: Разлука,

назад

даль, отдаленье! Красавца люблю -енен я Красой, и горька разлука" А окончив свои стихи, она посмотрела на Шарр-Кана и увидела, что Шарр-Кан исчез из бытия, и он некоторое гремя лежал между ними брошенный и вытянутый во всю длину, а потом очнулся и вспомнил о пенни и склонился от восторга. И они стали пить и играли и веселились до тех пор, пока день не повернул к закату и ночь не распустила крылья. И тогда она под-нялась в свою опочивальню, и Шарр-Кан спросил о ней, и ему сказали: "Она ушла в опочивальню", а он воскликнул: "Храпи и оберегай ее Аллах!" А когда наступило утро, невольница пришла к нему и сказала: "Моя гос-ожа зовет тебя к себе". И Шарр-Кан поднялся и пошел за нею, и когда он приблизился к помещению девушки, невольницы ввели его с бубнами и свире-ями, и он дошел до большой двери из слоновой кости, выложенной жемчугом и драгоценными камнями. И они вошли туда и увидели другое обширное поме-щение, в возвышенной части которого был большой портик, устланный всяки-ми шелками, а вокруг портика шли открытые окна, выходившие на деревья и каналы, и в помещении были статуи, в которые входил воздух и внутри их двигались инструменты, так что смотрящему казалось, что они говорят. И девушка сидела и смотрела на них и, увидя Шарр-Кана, поднялась на ноги ему навстречу и, взяв его за руку, посадила его с собою рядом и спроси-, как он провел ночь, и Шарр-Кан поблагодарил ее. И они сидели разговаривая, и девушка спросила его: "Знаешь ли ты что-нибудь, относящееся к влюбленным, порабощенным любовью?"