Сто двенадцатая ночь

Когда же настала сто двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша сказал Тадж-ь-ку: "Я отказывался пока-ть тебе свои товары только из-этого лоскута: я не могу дать тебе посмотреть на него". Но Тадж-ь-к воскликнул: "Я непременно на него посмотрю!" И стал настаивать и разгневался. И юноша вынул лоскут из-од бедра и заплакал и застонал и стал жаловаться, и, испуская многие стена-ния, произнес такие стихи: "Не надо корить его -от брани страдает он. Я правду одну сказал, но слушать не хочет он. Аллаху вручаю я в долине луну мою Из стана; застежек свод -вот место восхода ей. Простился с ней, но лучше б с жизнью простился я, А с ней не прощался бы -так было б приятней мне. Как часто в разлуки день рассвет защищал меня, И слезы мои лились, и слезы лились ее. Аллахом клянусь, не лгу. В разлуке разорван был Покров оправдания, но я зачиню его. И телу покоя нет на ложе, и также ей Покоя на ложе нет с тех пор, как расстались мы. Во вред нам трудился рок рукою злосчастною, Он счастья меня лишил, и не дал он счастья ей. Заботу без примеси лил рок, наполняя нам Свой кубок; и пил я то, что выпить и ей пришлось". А когда он окончил свои стихи, Тадж-ь-к сказал ему: "Я вижу твое тяжелое состояние. Расскажи мне, отчего ты плачешь при взгляде на этот лоскут?" И, услышав упоминание о лоскуте, юноша вздохнул и сказал: "О владыка, моя история диковинна, и у меня случилось чудесное дело с этим лоскутом и его владелицей и той, что нарисовала эти рисунки и изоб-жения". И он развернул тот лоскут, и вдруг на нем оказалось изображе-ние газели, вышитое шелком и украшенное червонным золотом, а напротив нее

назад

-ображение другой газели, которое было вышито серебром, и на шее у нее было ожерелье из червонного золота и три продолговатых выдолблен-ных топаза. И, увидев это изображение и как оно хорошо исполнено, Тадж-ь-к воскликнул: "Да будет превознесен Аллах, научивший человека тому, чего он не знал!" И к сердцу его привязалось желание услышать историю этого юноши. "Расскажи мне, что у тебя случилось с обладательницей этой газе-", -опросил он его, и юноша начал: "Знай, о владыка, что мой отец был купцом и не имел ребенка, кроме меня. А у меня была двоюродная сестра, с которой я воспитывался в доме моего отца, так как ее отец умер. И перед смертью он условился с моим отцом женить меня на ней; и когда я достиг зрелости мужчин, а она зре-ости женщин, ее не отделили от меня, и меня не отделили от нее. А потом отец поговорил с матерью и сказал: "В этом году мы напишем запись Азиза и Азизы"; и он сговорился с нею об этом деле и начал приготовлять припа-сы для свадебных пиршеств. И при всем том мы с моей двоюродной сестрой спали в одной постели и не знали, как обстоит дело, она была более рас-судительна, Знающа и сведуща, чем я. И тогда мой отец собрал все необходимое для торжества, и осталось только написать брачную запись и войти к моей двоюродной сестре; он за-хотел написать запись после пятничной молитвы и отправился к своим друзьям из купцов и другим и уведомил их об этом, а моя мать пошла и пригласила своих подруг-женщин и позвала родственников. И когда пришел день пятницы, комнату, где должны были сидеть, помыли и вымыли в ней мраморный