Сто четырнадцатая ночь

Когда же настала сто четырнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша говорил Тадж-ь-ку: "А когда эти два дня окончились, дочь моего дяди сказала мне: "Успокой свою душу и прох-ди глаза! Укрепи свою решимость, надень платье и отправляйся к ней, как назначено". Потом она поднялась, дала мне переодеться и окурила меня, а затем она укрепила во мне силу и ободрила мне сердце, и я вышел, и шел, пока не вошел в тот переулок. Я посидел немного на лавочке, и вдруг окно распах-нулось, и я своими глазами увидел ту женщину. И тут я обмер, а очнув-сь, я укрепил свою волю и ободрился сердцем и взглянул на нее второй раз, но исчез из мира; а придя в себя, я увидел, что женщина держит в руке зеркало и красный платок. И, увидев меня, она засучила рукава и, раздвинув свои пять пальцев, ударила себя по груди ладонью и пятью пальцами, а затем она подняла руки и выставила зеркало из окна, после чего она взяла красный платок и ушла с ним, а вернувшись, три раза опус-тила его из окна в переулок, опуская и поднимая его, и потом скрутила платок и свернула его рукою и наклонила голову. А затем она убрала голо-ву из окна и заперла окно, и ушла, не сказав мне ни единого слова; нап-отив, она оставила меня растерянным, и я не Знал, какие она делала зна-ки. Я просидел до вечерней поры, а потом пришел домой, около полуночи, и я увидел, что дочь моего дяди положила щеку на руку и глаза ее льют сле-ы, и она говорила такие стихи: "Что за дело мне, что хулители за тебя бранят! Как утешиться, если строен ты, как ветвь тонкая? О видение, что украло душу и скрылся! Для любви узритской [178]

назад

спасенья нет от красавицы. Как турчанки очи -глаза ее, и разят они Сердца любящих, как не рубит меч с острым лезвием. Ты носить меня заставляешь бремя любви к тебе, Но рубашку я уж носить не в силах, -так слаб я стал. И я плакал кровью, слова услышав хулителей: "Из очей того, кого любишь ты, тебе меч грозит". Если б сердцем был я таков, как ты! Только телом я На твой стан похож -оно сгублено изнурением. О эмир! Суров красоты надсмотрщик -глаза твоя, И привратник -бровь -справедливости не желает знать, Лгут сказавшие, что красоты все Юсуф взял себе, -колько Юсуфов в красоте твоей заключается! И стараюсь я от тебя уйти, опасаясь глаз-оглядатаев, во доколе мне принуждать себя?" И когда я услышал ее стихи, мои заботы увеличились, и умножились мои горести, и я упал в углу комнаты, л Азиза встала и перенесла меня, а по-том она сняла с меня одежду и вытерла мое лицо рукавом и спросила меня, что со мной случилось. И я рассказал ей обо всем, что испытал от той женщины, и она сказала: "О сын моего дяди, изъяснение знака ладонью и пятью пальцами таково: приходи через пять дней; а ее знак зеркалом и опусканием и поднятием красного платка и то, что она высунула голову из окна, означает: сиди возле лавки красильщика, пока к тебе не придет мой посланный". И когда я услышал эти слова, в моем сердце загорелся огонь, и я воск-кнул: "Клянусь Аллахом, о дочь моего дяди, ты права в этом объяснении! Я видел в переулке красильщика-еврея!" И я заплакал, а дочь моего дяди сказала мне: "Укрепи

.