Сто девятнадцатая ночь

Когда же настала сто девятнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до маня, о счастливый царь, что юноша говорил Тадж-ь-ку: "Когда я хотел уй-ти, она схватила меня и сказала: "Постой, я тебе что то расскажу и дам тебе наставление". И я остановился, а она развязала платок и, вынув оттуда этот лоскут, разостлала его передо мною, и я увидел там изображение газели вот такого вида, и до крайности удивился и взял его. И мы с кою условились, что я буду приходить к ней каждую ночь в этот сад, а потом я ушел от нее ра-достный и от радости забыл тот стих, который мне поручила сказать дочь моего дяди. А та женщина, давая мне лоскут с изображением газели, сказа-: "Это работа моей сестры". -"Как же имя твоей сестры?" -спросил я ее, и она ответила: "Ее имя -ь-да; храни этот лоскут". И я прос-тился с нею, и удалился радостный, и пошел, а войдя к дочери моего дяди, я увидел, что она лежит; но, увидав меня, она встала (а слезы ее лились) и подошла ко мне, и поцеловала меня в грудь, и спросила: "Сделал ли ты так, как я тебе поручила, и сказал ли стих?" -"Я забыл его, и меня от него отвлекло не что иное, как изображение этой газели", -ответил я и кинул лоскут перед Азизой, а она поднялась и села, будучи не в состоянии терпеть, и, проливая из глаз слезы, сказала такие два стиха: "К разлуке стремящийся, потише! Не дай обмануть тебя объятьям! Потише! Обман ведь свойствен року, И дружбы конец -всегда разлука". А окончив говорить стихи, она сказала: "О сын моего дяди, подари мне этот лоскуток!" И я подарил его ей, а она взяла его и разостлала и уви-дела, что на нем. А когда мне пришло время уходить, дочь моего дяди ска-: "Иди, сопровождаемый благополучием,

назад

а когда будешь уходить от нее, скажи ей стих из стихотворения, который я тебе сказала раньше, а ты его забыл". -"Повтори его!" -сказал я ей; и она повторила, и после этого я пошел в сад и поднялся в помещение, где нашел эту женщину ожидающей. И, увидев меня, она поднялась, поцеловала меня и посадила к себе на колени, и мы поели и выпили и удовлетворили свои желания, как раньше, а когда наступило утро, я сказал ей тот стих, то есть: "О люди влюбленные. Аллахом прошу сказать, Что делает молодец, коль сильно полюбит он?" И когда она услышала его, из глаз ее пролились слезы, и она сказала: "Скрывает он страсть свою и тайну хранит свою, И терпит во всех делах смиренно и стойко он". А я запомнил этот стих, радуясь, что исполнил просьбу дочери моего дяди, и вышел, и, придя к ней, нашел ее лежащей, а моя мать сидела у ее изголовья и плакала о том, что с ней сталось. И когда я вошел к Азизе, моя мать сказала мне: "Пропади ты, о двоюродный брат! Как это ты остав-яешь дочь своего дяди, когда ей нехорошо, и не спрашиваешь о ее болез-ни!" А дочь моего дяди, увидя меня, подняла голову и села и спросила: "О Азиз, сказал ли ты ей стих, который я говорила тебе?" -"Да", -отвечал я ей; и, услышав его, она заплакала, и она сказала мне другой стих, а я его запомнил. "Скажи мне его", -опросила Азиза; и когда я сказал ей стих, она горько заплакала и произнесла такое двустишие: "Но как же скрывать ему, коль страсть ему смерть несет И сердце его что день, то вновь разрывается? Стремился к терпенью он смиренно, но мог найти