Сто двадцать шестая ночь

Когда же настала сто двадцать шестая ночь, она сказала: "Дошло до ме-ня, о счастливый царь, что везирь Дандан рассказывал Дау-ь-кану: "И юноша Азиз говорил Тадж-ь-ку: "И, увидев, что я в руках ее не-вольниц и щеки мои испачканы пылью и рабыни точат нож, я уверился в сво-ей смерти и воззвал к этой женщине о помощи, но она стала лишь еще более жестока и приказала невольницам скрутить меня. И они скрутили меня и, бросив на спину, сели мне на живот и схватили меня за голову, и две не-вольницы сели мне на колени, а две другие взяли меня за руки, она же встала с двумя невольницами и приказала им меня бить. И они били меня, пока я не обеспамятел и не ослаб мой голос, а очнувшись, я сказал про себя: "Поистине, умереть зарезанным лучше и легче, чем эти побои!" И я вспомнил слова дочери моего дяди, которая говорила: "Да избавит тебя Ал-х от ее зла!" -стал кричать и плакать, пока не прервался мой голос и у меня не осталось ни звука, ни дыхания. А потом она наточила нож и сказала невольницам: "Обнажите его!" И вдруг владыка внушил мне произнести те слова, которые говорила дочь моего дяди и завещала мне сказать. "О госпожа, -воскликнул я, -ве ты не знаешь, что верность прекрасна, а измена дурна?" И, услышав это, она воскликнула и сказала: "Да помилуй тебя Аллах, о Азиза! Да воздаст ей Аллах за ее юность раем! Клянусь Аллахом, она была тебе полезна и при жизни и после смерти и спасла тебя от моих рук при помощи этих слов. Но я не могу отпустить тебя так и непременно должна оставить на тебе след, чтобы причинить горе этой распутнице и срамнице, которая спрятала тебя от меня". И она

назад

крикнула невольницам и велела им связать мне ноги верев-кой, а затем сказала им: "Сядьте на него верхом!", и они это сделали. И тогда она ушла и вернулась с медной сковородкой, которую подвесила над жаровней с огнем и налила туда масла и поджарила в нем серу (а я был без чувств), и потом она подошла ко мне, распустила на мне одежду и перевя-мои срамные части веревкой и, схватив ее, подала ее двум невольни-цам и сказала: "Тяните за веревку!" И они потянули, а я потерял созна-ние, и от сильной боли я оказался в другом, нездешнем мире, а она пришла с железной бритвой и оскопила меня, так что я стал точно женщина. И за-тем она прижгла место отреза и натерла его порошком (а я все был без па-мяти), а когда я пришел в себя, кровь уже остановилась. И женщина велела невольницам развязать меня и дала мне выпить кубок вина, а потом сказала: "Иди теперь к той, на которой ты женился и кото-я поскупилась отдать мне одну ночь! Да помилует Аллах дочь твоего дя-ди, которая была виновницей твоего спасения и не открыла своей тайны. Если бы ты не произнес ее слов, я наверное бы тебя зарезала! Уходи сей-с же, к кому хочешь! Мне нужно было от тебя только то, что я у тебя отрезала, а теперь у тебя не осталось для меня ничего. Мне нет до тебя охоты, и ты мне не нужен! Поднимайся, пригладь себе волосы и призови ми-ость Аллаха на дочь твоего дяди!" И она пихнула меня ногой, и я встал, но не мог идти, и я шел понемно-гу, пока не дошел до дому и, увидя, что двери открыты, я свалился в две-ях и исчез из мира. И вдруг моя жена вышла и