Сто тридцать вторая ночь


Когда же настала сто тридцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до ме- ня, о счастливый царь, что, взяв ключи от лавки, везирь, и вместе с ним Тадж-аль-Мулук и Азиз, отправились в хан и приказали слугам перенести бывшие у них товары, материи и редкости - а их было много и стоили они целой казны; и все это перенесли, а потом они пошли в лавку, сложили там свои пожитки и проспали эту ночь. Когда же настало утро, везирь взял обоих юношей и свел их в баню, и они искупались и вымылись, надели рос- кошные одежды, надушились, и насладились баней до конца. А каждый из юношей был блестяще красив и, будучи в бане, оправдывал слова поэта: О радость прислужнику, чьи руки касаются Их тела, рожденного меж влагой и светом. Всегда в ремесле своем искусство являет он, Когда даже с камфары срывает он мускус [186], И потом они вышли из бани. А староста, услышав, что они пошли в баню, сел и стал ожидать их, и вдруг они подошли, подобные газелям: их щеки зарделись, и глаза почернели, а лица их сверкали, и были они, словно па- ра сияющих лун или две плодоносные ветви. И, увидев их, староста поднял- ся на ноги и воскликнул: "О дети мои, да будет баня вам всегда приятна!" И Тадж-аль-Мулук ответил ему нежнейшим голосом: "Пошли тебе Аллах прият- ное, о родитель мой! Почему ты не пришел к нам и не выкупался вместе с нами?" И потом оба склонились к руке старосты и поцеловали ее и шли впе- реди него, пока не пришли к лавке, из чинности и уважения к нему, так как он был начальником купцов рынка и раньше оказал им милость, отдав им лавку. И когда староста увидел

назад

их подрагивающие бедра, в нем поднялась великая страсть, и он стал пыхтеть и храпеть и не мог больше терпеть, и вперил в них глаза и произнес такое двустишие: "Читает душа главу о боге едином в них [187], И негде прочесть ей тут о многих богах главу. Не диво, что, тяжкие, дрожат на ходу они, - Ведь сколько движения в том своде вертящемся". И еще он сказал: "Увидел мой глаз - идут по земле они. О, пусть бы прошли они вдвоем по глазам моим!" Услыхав это, юноши стали заклинать его, чтобы он пошел с ними в баню во второй раз, и староста, едва поверив этому, поспешил в баню, и они вошли с ним, а везирь еще не выходил из бани. И, услышав голос старосты, он вышел и встретил его посреди бани и пригласил его, но староста отка- зался, и тогда Тадж-аль-Мулук схватил его за руку с одной стороны, а Азиз взял его за руку с другой стороны, и они ввели его в другую комна- ту. И этот скверный старик подчинился им, и его безумие еще увеличилось, и Тадж-аль-Мулук поклялся, что никто другой не вымоет его, а Азиз пок- лялся, что никто, кроме пего, не будет поливать его водой. И старик отказывался, а сам желал этого, и везирь сказал ему: "Они твои дети, дай им тебя вымыть и выкупать". - "Да сохранит их тебе Аллах! - воскликнул староста, - клянусь Аллахом, благословение и счастье посе- лились и нашем городе, когда пришли вы и те, кто с вами!" И он произнес такие два стиха: "Явился ты - и вся земля в зелени, Цветут цветы перед взором смотрящего. Кричит земля и все ее жители: "Приют тебе и радость, пришедший к нам!" И его